Отчаяние — обратная сторона надежды.
-------------------------------
anguish
Henrietta Johnson & Sirius Black, Лютный переулок, 15 августа
-------------------------------
Он почувствовал ее боль и не смог остаться в стороне.
anguish
Сообщений 1 страница 5 из 5
Поделиться12019-12-06 01:32:59
Поделиться22019-12-06 03:31:49
[indent] Боль пахнет. Отвратительно пахнет. Ее чувствуешь издалека. От нее хочется сжаться и убежать как можно дальше. Желательно вообще исчезнуть куда-нибудь. Поэтому людей которые пахнут болью, Сириус пытается обходить стороной. Как можно дальше. Обычно это уже люди в возрасте, обычно это те, кто уже ждут просто своего конца. Не удивительно, что они испытывают боль. Чаще всего это потеря близкого, лишения себя счастья и т.д. можно учуять почти все, что угодно. А когда ты становишься анимагом псом, то некоторые его способности передаются, хочешь ты этого или нет.
[indent] В образе пса куда удобнее. Он научился себя по долго контролировать, поэтому не удивительно, что часто пользуется данной способностью. Становиться призраком среди людей, подслушивать чужие разговоры. Искать какие-то секреты. В образе пса, он словно открывает совершенно новый мир. Но в отличии от собаки, он может и ответить, пусть не сразу.
Надоело долгое время сидеть у Тонксов. Нет, там классно, но иногда хочется какого-то развлечения. А быть может, просто остаться наедине с самим собой. Такое тоже бывает, как не удивительно. Он снова пробирается через улицы, виляет хвостиком, пытается быть милым. Пока еще не большой, но милый черный пес. Слегка неопрятный, местами даже немного разодранный. Потому что пробирался через лес.
[indent] Он появился на улицах, где многие волшебники и волшебницы отправились за товарами. Скоро в школу и все посещают эти места. Собирают книги, встречаются с знакомыми. Сириусу это было сейчас не нужно. Может, попозже возьмет своего оленя, и отправиться сюда, но а пока, он просто решил немного побродить, возможно, узнать какие-то новые новости. Что-нибудь, да и стоило сделать.
[indent] Еще он хочет найти игрушку, которая порадует его маленькую племянницу. Девочке всего три годика, но она весьма смышленая. Понравилась в общем Бродяге эта маленькая чертовка. Единственное, он порой не понимает, почему ей каждый раз хочется его ударить чем-нибудь. Вроде и не злил ее, но она прибегает и бьет его тем, что у нее в руках. Может, игрушка, порадует ее и она перестанет его калечить? а может и какую-то сладость.
[indent] - Ты слышал, что твориться в мире маглов? Недавно были найдены трупы девушек. До сих пор понятия не имеют, кто это делает.
Бродяга внимательней стал прислушиваться. Говорят, что в мире маглов, порой подобное случается. Выдохнув с облегчением, что ему собственно не понравилось. Но если девушек, то брат в безопасности. С другой стороны, кто-то же на них нападает.
За весь день, его не раз погладили. Кто-то даже угостил сосисками. А еще всякими печенками. Сириус без задней мысли принимал сладости и вкусняшки. Пару раз он даже помог старикам, которые пытались найти какое-то здание. Просияв и немного выдохшись, Блэк думал уже двинуть в сторону дома, как резко остановился.
[indent] Запах. Отвратительный запах доносился из стороны Лютого переулка. Там всегда было темно, противно и мерзко. Но если ты умеешь в волшебство и защитить себя, наверное, не так страшно. А в образе пса, его уж точно вряд ли кто-то тронет. Пробравшись по коридорам темных и ужасных улиц, парень отметил, что тут все очень недоброжелательные. Словно он попал в параллельный мир. Его окликали рваным псом, черным уродцем и все в этом роде.
Но ему хотелось понять, что тут творится. А еще была вероятность встретить кого-то из родственников. Никому не секрет, что тут часто обитают темные личности чистокровного мира волшебников.
[indent] Но никого он так и не встретил. Ничего нового не узнал. Тем временем потемнело. Наступала ночь. А становилось тут еще мрачней. Свернув в сторону дома, он сделал несколько шагов, хотел было обойти препятствие. Только вот не смог. Впереди стояла девушка. Он ее видел. И не раз, кажется. Да, помнит что-то подобное. Правда, она такая, словно ее только что пропустили через мясорубку. Вся побитая и разбитая. А еще от нее смердело болью. Вот только откуда это? То есть она же из его факультета. Там обычно все такие светлые и счастливые.
[indent] Какое-то время он мялся, но после все же решил сесть на пятую точку и тихо проскулить около нее. Так, чтобы она наконец-то перестала смотреть в сторону какого-то борделя, где в основном и сидели богатые представители мира волшебства, и взглянула на него. Хотелось даже спросить, что с ней случилось, но людям обычно не все рассказывают.
Поделиться32019-12-07 06:14:21
[indent] Перед глазами темнеет. Этот разрывающий ушные перепонки ультразвук не прекращается. Острая боль разрезает живот. Лежу, обхватив голову руками и поджав под себя ноги. Уже не кричу, даже слезы, смешавшиеся с кровью, высохли на щеках. Дергаюсь, со свистом втянув воздух, когда чувствую мягкое прикосновение к плечу. Мама. Она обнимает, и я терплю пронизывающую все тело боль. Ощущаю ее тепло и дрожь. Соленая жидкость колет глаза, собираясь в уголках. Она никогда раньше не обнимала меня. «Мамочка», - хочу запомнить момент, но веки тяжелеют. Моргаю несколько раз, удерживая себя на поверхности хоть на еще одно мгновение, и отключаюсь, летя в пустоту.
[indent] Боль пробивает грудную клетку и, выгнувшись, открываю глаза. Часто хватаю пересохшими губами воздух, от чего болезненные ощущения только возрастают, ломая грудную клетку. Мне нечем дышать. В панике взгляд мечется по потолку, пока не улавливает размытые очертания женщины. Мычу, даже кажется, визжу. И снова рвано глотаю воздух, но легкие меня подводят, они горят. Мама, кажется, перевернула меня. И я надрывно кашляю, пропуская через себя болезненные волны и, надеясь, снова не отключится от шока. Выплевываю сгусток крови, после чего только могу вздохнуть. Трясусь, медленно переворачиваясь на спину, слезы обжигают. Всхлипываю, обхватив рукой живот. Мама вытирает капли пота с моего лба. Но я не вижу ее лица, лишь размытые черты.
[indent] - Давай уедем, - одними губами выталкиваю наружу слова. Щелчок и сознание тускнеет.
[indent] Проснулась посреди ночи от острой потребности пить. Сухость во рту доводит дыхание до хрипоты. Тело сковывает судорогой, когда пытаюсь присесть. Морщусь от жуткого дискомфорта, рефлекторно втягивая живот, от чего словно слышу хруст ребер. Нечаянно задеваю рукой мамину ладонь. Парализует. Возможно, у меня бы случился приступ, но боль и без прикосновений доведена до своего абсолюта. Опускаю ноги с кровати, касаясь ими ледяного пола. Вдавливаю пальцы в матрас, сдерживая желание заорать. Встаю на трясущихся ногах, пошатываясь. Веки тяжелеют, но я выныриваю из черного омута.
[indent] Держась за стенку, согнутая пополам, я дошла до ванной. Она ближе всего. Буквально ощущаю неспособность контролировать собственное тело. В доме тихо, настолько тихо, что это ужасает. Запираю дверь на щеколду и упираюсь спиной, ударяясь затылком о деревянную поверхность, от чего возвращается звон. Делаю еще несколько шагов, и чуть ли не падаю, но вовремя хватаюсь по обе стороны раковины. Руки с трудом удерживают массу моего тела. Поднимаю измученный взгляд на отражение в зеркале. Нижняя губа распухла, со стороны правой брови - засохшая кровь, а на скуле растекающийся, словно сине-фиолетовые краски, синяк. Касаюсь пальцами, вздрагивая от их холода. Прикрываю веки, всего на секунду, но когда открываю, замираю – в отражении маленькая девочка, с такими же увечьями, что и у меня. Она смотрит на меня с давящим тяжелым грузом осуждением.
[indent] - Беги! – ее истошный хриплый крик оглушает. До меня не сразу доходит, что это я ору. Сползаю на пол, надрывно зарыдав. – Беги, - захлебываюсь, содрогаясь, обхватив себя руками. – Беги, - иначе в следующий раз ты не проснешься.
[indent] С третьей попытки снова поднимаюсь на трясущихся ногах. Дрожащими пальцами откручиваю кран, но он лишь издает «рыгающий» звук. Сглатываю. Возвращаюсь в свою комнату с таким же трудом.
[indent] - Беги, - беззвучно повторяю каждые пару секунд.
[indent] Клацаю по включателю, а дальше все, как в тумане. Умоляю маму уехать, но она отказывается, вкладывая мне в руки полсотни. Это все, что у нее было. Помогает мне одеться. Одевая майку, отключилась, от острой боли, словно между ребер воткнули заточенный нож. Мама собрала вещи в небольшой рюкзак и вызвала такси.
[indent] Так я оказалась в Лютном переулке, где Джону меня никогда не найти. Мне бы не хватило даже денег на ночлег в самом захудалом отеле, да и я бы не дошла, свалилась бы где-то без сознания посреди улицы. Тяжело дышу и опускаюсь на землю у какого-то здания, находящегося в тупике. Чувство самосохранения разбилось о тотальное изнеможение. Хуже, чем сейчас, все равно не будет. Кладу рюкзак на колени, сложив на нем руки, опрокидываю голову – затягивает в темноту. Постоянно просыпаюсь, испуская стоны при каждой попытке пошевелиться. Знобит. Кажется, у меня температура.
[indent] Заставляю себя подняться, как только начинает светать, и в лавку, у которой я уснула, не пришел владелец. Мало ли, кто он. Тем более, я не однократно слышала, что Лютный переулок – это место для сходок «злодеев» и отбросов. Что же, под вторую категорию я точно попадаю. Болезненно усмехаюсь собственным мыслям, тихо застонав от лишнего телодвижения. До «обменника» долго идти не пришлось, он как раз был на пересечении Лютного и Косого переулков.
[indent] Сдав туда 50 фунтов, и получив взамен всего 10 галеонов, я несколько часов с длительными передышками добиралась до лавки с целебными зельями. Дошла туда как раз к тому времени, когда вывеска сменяется на «открыто». Мне стало не по себе, когда радостное лицо владелицы сменилось ужасом. Даже боюсь представить, как сейчас выглядит мое лицо. Она засуетилась, и хотела было осмотреть меня, но я отшатнулась, уловив расфокусированным зрением, ее руку, тянущуюся к моей брови. Вежливо попросила ее не беспокоиться и продать мне обезболивающее зелье. Этого будет достаточно. А что будет дальше – понятия не имею. У меня нет плана.
[indent] Она сдалась, запаковывая лечебное снадобье в бумажный пакет, при этом настаивая на том, чтобы я обратилась к колдомедикам в Мунго. Оставив на прилавке один галеон за несколько пузырьков, пообещала сделать это в ближайшее время. Она собиралась забрать деньги, но тут же остановилась – оказалось, мне всунули фальшивки. Собиралась вернуть снадобья, но волшебница их не приняла. Так я осталась совершенно без денег и плана, но хотя бы с обезболивающим.
[indent] Зелье подействовало не полностью – я все еще чувствовала, но приглушенно. Весь день бродила по улочкам, не знаю, куда себя деть и ловя на себе взгляды. Хотя большую часть времени я сидела везде, где только можно было присесть.
[indent] Уже стемнело. Выкидываю пузырьки из-под обезболивающего зелья в урну у «Белой виверны». Всего на секунду взгляд задерживается на мужчине, отдаленно кого-то мне напоминающем. Перед глазами плывет, но я все же различаю его образ, сделав несколько шагов к окну. Осознание ударяет в голову. Торопливо открываю рюкзак, начав в нем рыться. «Ну, где же ты?», - переворачиваю аккуратно сложенные мамой вещи и наконец-то нашариваю на дне помятую фотографию. Корчась от боли, приподнимаю ее выше так, чтобы она оказалась на том же уровне, что и лицо мужчины. Сравниваю. И меня должно бы это смутить, но как-то все равно, что подумают.
[indent] Делаю несколько шагов назад. Похож. Растираю грудную клетку, глубоко дыша – ребра ноют сильнее. Вздрагиваю, резко опустив взгляд вниз, от чего в голове потемнело, и я едва удержала равновесие. Передо мной сидел черный пес. Оглядываюсь. Может хозяин где-то рядом? Но, кажется, он один. Как и я. Аккуратно присаживаюсь на корточки, застонав от режущей боли, чувствую, как глаза начинают блестеть, но все же растягиваю губы в короткой улыбке:
[indent] - Что, песик, ты тоже один? – даже не думаю, что он может укусить, глажу его за ухом (хотя скорее даже потрепав), бросая взгляд на окно, где все еще видно того мужчину. – Правда, похож? – киваю на фотокарточку и на человека за барной стойкой, словно собаки могут понимать. – Кажется, это мой отец. Представляешь? – иронично усмехаюсь, но тут же морщусь, с шумом втянув воздух через нос.
[indent] Расстегиваю рюкзак, пряча в него снимок, а вынимаю оттуда булку с вишней, которую купила сегодня днем. Мне все же удалось найти пару фунтов, которые обменяла в банке на сикли, чего хватило только на булку и воду. Но есть совершенно не хотелось, меня тошнило от одной мысли о еде.
[indent] - Ты наверняка голодный, - снова, глажу черную шерсть, и достаю из пакета выпечку. – Она, правда, с вишней, - протягиваю ему, но потом хмурюсь, задумавшись. – Не знаю, едят ли собаки вишню, но другого у меня нет. Так что, прости, дружок.
[indent] Даже не думаю, о том, как это выглядит со стороны. Разве странно разговаривать с животными? Не думаю.
[indent] - Пойдешь со мной? – в последний раз глажу, заглядывая в глаза. – Боже, конечно же, ты не понимаешь, - и снова смешок отдается болью. Черт. – Но мне нужно найти, где переночевать, - выравниваюсь и, прихрамывая, направляюсь в одну из сторон. Когда зелье окончательно перестанет действовать, меня накроет новой волной и я только могу представить, в какой ад попаду, поэтому нужно найти место, где я могу хотя бы просидеть всю ночь. Может вернуться к той лавке в Лютном?
Отредактировано Henrietta Johnson (2019-12-07 06:24:14)
Поделиться42019-12-14 09:34:16
[indent] «Один? Наверное так и есть. Я часто бываю один, но мне от этого не грустно. Так я словно перестаю замечать тоску и грусть, которая настигает людей. Зверем быть проще». Так и хочется сказать, чтобы она попробовала. Многие упускают такую невероятную возможность окунуться в невероятный мир, который может помощь в тяжелые времена. Сириус не думал, что это будет в пользу ему. Конечно, сама идея превращаться в животное завораживало. А когда он понял в кого именно, то вовсе потерял дар речи. Как жаль, что они скрывают от мира такую уникальную возможность, просто в таком случае было бы можно похвастаться. Но ребята решили, что лучшим решением будет именно скрывать и продолжать делать то, что они делают. Это в первую очередь не ради них, а ради их друга. Альтруизм, скажут со стороны. Дружеская поддержка, закричат другие. На самом деле это лишь эгоистичный поступок, который скрывается за кучей надуманных мотивов.
[indent] Сириус удивлен. Перед ним стояла не ученица Гриффиндора, перед ним стояла разбитая девочка, которая выглядела младше своих лет. Всего на год его младше, а по ощущениями и не скажешь. Пристально осмотрев ее, он повилял хвостиком.
Фотография? Только она не двигается. Так это не должно работать. Оно непременно должно двигаться, но почему же застывшая? Что-то магловское? Интересно. Блэк мало что знает о мире маглов, так как друзей как таковых у него там особа не обитают. Есть Джин, но ей куда интересно узнать, что происходит в мире волшебства, нежели рассказывать про свои. Да и вообще ее не назовешь такой уж и болтушкой, как начнет задвигать свое, никак не переубедишь.
[indent] Посмотрев в сторону Виверны, он оскалился. Знает, кто сидит там. Знает, потому что многие годы ему приходилось бывать на светских вечерах. В домашних застольях, где часто бывали нежеланные гости (для Сириуса). Знает, поэтому и морщится, скалится.
[indent] «Беги отсюда».
[indent] Бедное дитя, быть ребенком такого человека, как Рабастана самое ужасное, что можно пожелать вообще. Он сидел с ним за одним столом, и это было действительно ужасно. Местами, даже страшно. Блэк не из робкого десятка, но рядом с ним чувствовал себя в опасности.
[indent] И сейчас, пронаблюдав за происходящим, снова перевел взгляд на девушку. Кажется, она не хочет идти к нему. Что уже верное решение. А вот оставаться в этом переулке, да и вообще гулять в такой час не самая лучшая идея. Ему проще, потому что никто не станет приставать к огромному черному псу, от которого за версту видны блохи.
[indent] Поддается вперед, потому что чувствует, что не собирается причинять вред. От странной еды отказывается. Демонстративно повернув голову в сторону. Еще чего, только вот всякие странные вишни и поедать. Отбирать последний кусок хлеба у той, кто ели как на ногах стоит. Ужас. Сириус, конечно, бывает мудаком, но не до такой же степени.
[indent] Не гавкает. Не рычит. Не скалится. Просто смотрит своими огромными глазами, думая, что делать с ней. У нее столько ран, что даже невооруженным глазом видно. Она ели как стоит. Может, потому что голодная, а может, потому что избитая. Неужели ее уже наказали за прогулку в таком месте?
[indent] Ответственность. Как же Блэк не любит эту чертову ответственность, но выбирать не приходится. Особенно он не может оставить совершенно беззащитную девушку из своего факультета. Было бы проще обратится в человека и помощь ей. Может, поговорить, но останавливается. Как бы там ни было, в школе она тоже с ним ни разу не заговаривала, будет ли доверять сейчас? Особенно после встречи в таком месте. Также ему не хочется раскрывать секрет. Не потому что не доверяет, а потому что секрет у них все же общий.
[indent] «Переночевать?»
[indent] Приблизившись ближе, кусает край одежды, чтобы она могла последовать за ним. Чтобы там ни было, но нельзя оставаться на этой улице. Лучше скрыться там, где Косой переулок. Там меньше возможностей напороться на тех, кому терять нечего.
Он ведет девушку за собой, надеясь, что она не отстает. Притормаживает, когда замечает, что слишком сильно тянет ее и еще чуть-чуть она упадет. Встает как можно ближе, чтобы если мог, как минимум, смягчить ее падение. Это все, что он может сделать. А в голове промелькают кадры, мысли, куда ее можно отправить. Верным решением было бы, конечно, больница, но если бы она хотела, то уже давно там оказалась. Тут что-то не чисто, а что именно он не мог понять.
[indent] На пути появилась женщина с черными длинными, но кудрявыми волосами, с огромным носом и вонючая. Сириус аж сделал шаг назад. Когда та вскочила перед ними. Своими гадкими ручонками потянулась к блондинке.
[indent] - Какая милая. Пошли со мной, дитя, не пожалеешь, - отпустив уголочек одежды девушки, Блэк не дал ей прикоснуться к девушке. Напротив, он вскочил между ней и гриффиндоркой. Зарычал очень громко. Оскалив все свои зубы, показывая, что с ним не стоит связываться. Никто ведь не поймет, что внутри этого огромного пса поживает подросток, который может и не справиться.
- Фу, какая гадость, отпрыгнула женщина и очень злобно стала смотреть на странную парочку. Собаки и девочки. Он снова укусил край одежды и повел ее дальше. Как можно скорее. Пусть волочится, но надо выбраться отсюда.
[indent] Так они оказались на Косой улице. Магазины уже давно закрылись. Все такое безлюдное. Словно здесь не только выключили свет, но также и радость, которым часто все переполнялось. Пару минут черный пес стоял смирно. Решая, свой дальнейший путь.
[indent] Лес.
[indent] Он посмотрел ей в глаза, словно спрашивая: «Доверишься?»
[indent] Услышав ответ, Сириус повел новую, в тоже время старую, знакомую в лес. Там где он сможет ее и защитить и укрыть. Там проще. Там всегда было лучше.
Поделиться52019-12-18 12:29:57
Мы рождаемся одинокими, мы живем одинокими, мы умираем одинокими.
Только в любви и дружбе мы можем на время представить, что мы не одни.
[indent] Смерть. Она уже касается моего плеча своими костлявыми пальцами. Холод разливается по телу. Сколько раз я была за гранью, которую многие боятся перейти? Сколько раз меня выталкивали обратно? Словно я не заслужила. Словно мне нет места среди мертвых. Почему, когда ты больше всего чего-то хочешь, ты этого получить не можешь? Это мое чертово желание на день рождение, такое же желание было и в рождественскую ночь, этого я просила и у падающих звезд. Но я все еще здесь. Ни живая, ни мертвая и мой организм продолжает бороться: сердце надрывно качает кровь, а сознание сопротивляется темноте.
[indent] С трудом удерживаю равновесие, когда мой случайный спутник тянет меня за край объемной зеленой толстовки, которая мне чуть ли не по колена. Пес пытается увести меня в противоположном направлении от Лютного переулка. «Это странно», - медленная, тягучая мысль. Но я слушаюсь, делая шаг. Может он и вовсе лишь плод моего воображения. Иллюзия, которую придумал умирающий мозг, чтобы защитить себя от одиночества. Мое воображение создало друга.
[indent] Шаги совершенно неуверенные, бесконтрольные, но я стараюсь не отставать, с силой сжимая потеющие ладони в кулаки. Меня знобит, тошнит и уносит периодически в сторону, от чего появляются черные пятна перед глазами. Сердцебиение с каждым шагом все громче, быстрее – оно отчаянно бьется за меня, острой болью отдаваясь в ребрах. В ушах шумит, а звуки приглушенные, словно у всего скрутили громкость до минимума. Я словно между мирами, потому даже не сразу вижу и слышу женщину, тянущую ко мне руки. Она кажется такой нереальной, как и этот черный пес, оскалившийся на нее, встав передо мной. Он защитил меня. Сложно сконцентрироваться на собственных мыслях, но осознание царапается в далеком углу моей черепной коробки – за меня впервые вступились. И пусть это животное, которое вероятно всего лишь в моей голове, но... Ощущаю, как глаза наполняются колючими слезами. Шмыгаю и сдавленно выдыхаю. Но, возможно, если бы хоть раз между мной и Джоном кто-то встал... Может быть, тогда бы не было так просто умирать.
[indent] Эффект зелья рассеивается. Ощущаю, как боль медленно возвращается в мое тело, усиливаясь. Вокруг настолько темно (или только в моих глазах), что, кажется, улицы не сменяли одна другую, но все же признаю Косой переулок, когда всего на минуту пес останавливается и я вместе с ним. Безвольно жду его решения, куда он пойдет. Мне уже все равно. Я просто устала, так сильно устала, Боже. Веки тяжелеют, но сознание не хочет поддаваться, выталкивая меня обратно. В реальность. Смотрю на своего нового знакомого сквозь размытую пелену. Может он мой проводник в ад? Где-то я слышала об адских гончих.
[indent] Снова дергает зубами за рукав толстовки, и я поддаюсь. Из последних сил передвигаю ногами, ощущая, как начинают дрожать коленки. Резкая боль бьет в затылок и я, кажется, даже вскрикиваю от этой яркой вспышки. Она разливается, притупляясь, и я могу различить тропу, ведущую в лес. Ничего не чувствую. Должна ли я была испугаться? Да, возможно. Но внутри пусто. Просто иду, точнее даже волочусь, делая мелкие шаги. Следую за собакой, которая почему-то не убежала, учуяв мой запах – от меня должно вонять (нет, это не та вонь, которая была от странной женщины)… Я грязная, но не так, а иначе. Мерзкая.
[indent] Делаю глубокий вдох, не умещая в легких этот лесной кислород. Его здесь так много, что можно задохнуться, и от этого еще сильнее меня уносит, дурманит. Вдохи становятся чаще, от чего перед глазами все кружится быстрее. Тошнит. Боль разрезает живот, и я сгибаюсь, едва не рухнув на колени. Волна отступает.
[indent] - Знаешь, - тяжело дышу, проглатывая боль, и старательно дергаю уголками губ в короткой улыбке, ища глазами своего товарища. – Давай присядем? – и упираюсь о дерево, сползая по неровной коре. – Немножечко отдохнем, - глотаю скопившуюся во рту жидкость, и поднимаю голову к ночному безоблачному небу. – Просто немного посидим и пойдем дальше, - звучит прерывисто из-за частых сокращений легких. Измотана.
[indent] Опускаю взгляд на… Черныша? Говорят, нельзя давать имен, чтобы не привязываться, но я уже привязалась, даже если его на самом деле и нет здесь, и я говорю сама с собой. Это одна из лучших моих галлюцинаций – я умру не одна. Хотя бы в своей голове.
[indent] - Давай, тебя будут звать Черныш? Хотя… Вдруг ты девочка? Правда, у меня тоже совсем не девчачье имя – Генри. Так что, приятно познакомиться, Черныш, – смешок тихий и короткий заставляет закашляться, от чего все тело содрогается от очередной волны боли. – Запомни, никогда не связывайся с людьми, - откашливаюсь сквозь болезненный смех, глядя через пелену из слез на размытый черный образ, который можно разглядеть в свете полной луны. – Они еще те ублюдки и мрази, калечащие не только животных..., - проглатываю душащий ком. - Но и детей.
[indent] Ледяной пот проступает по всему телу, а жар разливается по венам. Боль настолько сильная, что я не могу ее осознать. Не ощущаю себя. Кажется, у меня температура и я начинаю бредить. Слезы скатываются по щекам:
[indent] - Мне же было всего пять, - говорю в никуда так тихо, что когда голос срывается, он совсем беззвучный. – Несмотря на все я была жизнерадостным ребенком. Даже мечтала. Правда. Несмотря на мать алкоголичку и наркоманку, на постоянную нищету и голод. На вечных ее мужиков, которые либо избивали меня, либо запирали в сарае, забывая на несколько дней. Несмотря на все это тогда я хотела жить…, - морозит, зубы не попадают один на один. Вытираю слезы, но они продолжают катиться. Не могу остановиться. Меня затягивает в мой собственный бред. – Почему же сейчас я не могу захотеть, хотя бы солгать, что хочу, - слова рвутся, мне тяжело дышать. Боль, она повсюду. – Хотя кого я пытаюсь обмануть…. Меня давно не существует. Никто же даже не будет скорбеть. Господи, да в школе, никто и не знает, что я такая вот есть. «Отсталая, странная, убогая, грязнокровка», - улыбка больше похожа на измученную гримасу. – Мне же было только пять, - эта мысль снова выбивается, заглушая все остальное, а я изнеможенно тру глаза, щеки и задыхаюсь, хватая воздух потрескавшимися в кровь губами. – Я просто… Я… За что? – вижу перед собой Джона, который пришел «почитать сказку». – В чем я провинилась? Кто вообще… Как вообще… Кому в голову может прийти насиловать ребенка? Почему… - мне просто нужно знать ответ. Мой разум в огне. Я сгораю, догораю. – Мне было только пять, - шепчу.
[indent] Мгновение и мое сознание проясняется, а боль волной окатывает так, что хочется заорать, разрывая глотку и раздирая кожу, но я смотрю на своего нового товарища:
[indent] - Еще немножечко посидим и пойдем, - получается на выдохе, опрокидываю голову, глотая боль, но веки становятся невыносимо тяжелыми. Моргаю. Сколько звезд на небе. – Они такие далекие, загадочные и прекрасные… - темнота затягивает, и я падаю в пустоту.
следующий эпизод: don't save me, please